в Детской библиотеке истории и культуры Петербурга на ул. Марата, 72

В Белом зале библиотеки настоящие театральные декорации и настоящая подготовка к мероприятию - эскизу будущего спектакля:

Запустили заждавшихся перед дверью зала маленьких зрителей-школьников:

Драматург Андрей Зинчук и зав. библиотекой Мира Львовна Васюкова - несколько слов о продолжении проекта "Сказки нашего города" (совместная работа библиотеки и факультета театра кукол Санкт-Петербургской государственной Академии театрального искусства):

Перед представлением традиционная разминка рук актеров-кукольников:

Дети с удовольствием ее повторяют:

Ну а теперь, собственно, само представление.
Но если раньше студенты делали сценические читки, то сегодняшний показ- это уже эскизспектакля по сказке Андрея Зинчука "Слоны на асфальте ". Забегая вперёд, отметим,что после просмотра работы студентов руководитель 2-го актёрского курса И. К. Ласкари предложиластудентке-режиссёру Наташе Хохловой продолжить работу над спектаклем, чтобы включить его в репертуар своего курса.
Несколько наиболее характерных моментов:

Если в двух словах об удивительных событиях, происходящих в этой сказки, то это история о Солнечных слонах. Первого из них нарисовал солнечным лучиком на асфальте маленький Художник, а потом раскатал по горячему асфальту Большой каток, которым укатывают асфальт. Отпечатавшиеся на нем Солнечные слоны в результате волнующих приключений покорили Город, а в конце концов устроили в нем Белые ночи. Ну, вот как-то так ():

Аплодисменты:

Режиссер Наташа Хохлова об этой работе:

Запоздавшие поклоны (о них от волнения актеры забыли):

КоординаторВасюкова Мира Львовна , заведующая библиотекой

Все чаще жизнь, и не только театральная, дает поводы вспомнить о том, что моя литературоведческая специальность - советские 1920-е. Желание проанализовать задним числом - а попутно и попытка строить прогнозы на ближайшее будущее (ну или наоборот... приоритеты задач можно расставить по-разному) - каким образом перемены и надежды приводят к застою, террору и войне, резонно побуждают обратиться к периоду первого (и последнего, я бы уточнил...) десятилетия советской власти. Что касается театров - они проявляют активное, повышенное внимание к драматургии, вообще к литературе 1920-х годов, отыскивая раритетные сочинения, каковые особого пиетета, может, сами по себе и не заслуживают, ну или ценны в контексте историко-литературном, но с трудом адаптируются к сегодняшним художественным стандартам. Ставятся, и в количествах немыслимых, крайне слабые пьесы Андрея Платонова; инсценируются и опусы авторов, чьи имена-то давно забыты - хотя когда-то гремели.

Копков - из этого ряда, и не то чтоб его "Слон" (1932) - совсем уж "потерянный", но немногочисленные постановки на периферии погоды не делали, а для полноценного "возвращения из небытия" пьесе объективно многого не хватает: это в духе времени сработанная "балаганная" сатира на несознательных совграждан, которым "пережитки прошлого" мешают строить "светлое будущее", но сатира честная, и оттого двусмысленная, обоюдоострая. По сюжету Гурьян Мочалкин, ничуть не антисоветчик, наоборот, колхозник и кандидат в члены партии даже, находит "клад Стеньки Разина" - золотого слона! - и пытается его утаить, изготавливает глиняный муляж с расчетом обмануть земляков, а золото не сделать общественным достоянием, но присвоить, оставить себе. Туповатая жена и хитроватая дочка его поддерживают, "идейный" сын не очень, но когда афера с муляжом терпит крах, "идейный" сын-ученый изготавливает под прицелом отцовской берданки "держабель", на котором Мочалкин рассчитывает улететь в Америку, а ежели в Америке кризис, то туда, где нет ни колхозов, ни кризисов, хоть на Юпитер. Улететь далеко не улетел, но и приземлился-не убился.

Сергей Бархин оформил пространство, как и следовало ожидать, с оглядкой на архитектуру и дизайн конструктивизма 20-х годов, фамилия Мельникова присутствует как элемент красно-белой декорации, напоминающей "книжечку" дома Моссельпрома. Соответствующие аксессуары - серпы и молотки, папахи и буденновки - в комплекте прилагаются. Несколько избыточный, перегруженный саундтрек (мало фонограммы - персонажи и сами по любому поводу принимаются петь хором) составлен нарочно из условно-советских шлягеров от песен гражданской войны до маршей из кинофильмов второй половины 1930-х годов, что, наверное, мало кого смущает, но на мой взгляд, вносит некоторую хронологическую путаницу, потому что между периодом гражданской войны, временем "великого перелома", индустриализации и коллективизации - большая разница, а между "великим переломом" и "большом террором" - разница огромная, хотя именно с т.н. "великим переломом" связано появление аббревиатуры СЛОН. Хронологическая нюансировка в работе с советской литературой 1920-1930-х годов - это серьезная проблема и для литературоведов, и для историков, и для, в частности, театральных практиков сегодня.

Гурьян Гурьяныч Мочалкин из "Слона" Копкова - деревенский, колхозный вариант Семен Семеныча Подсекальникова из "Самоубийцы" Эрдмана, сельский "обыватель", который не против советской власти, но и действовать, тем более чем-то жертвовать ради нового мира не готов, а ему бы отсидеться, отлежаться; Мочалкину еще и повезло больше, у него в "активе" не просто ливерная колбаса, а золота на мильон. Но что ему светит с этим золотом на "колхозной земле" - тоже понятно. Подсекальниковы и Мочалкины высмеивались драматургами, пока не пришел черед самих драматургов (Эрдман загремел в Сибирь, Копков погиб в начале войны). А все же сегодняшнее праведное стремление подменить исходный обличительный пафос этих сугубо сатирических пьес гуманистическим посылом, ну хотя бы в подтексте, наталкивается на сопротивление материала: двусмысленность, подозрительная в 1920-е30-е, сегодня оборачивается противоположной стороной, но не исчезает и так запросто ее не отбросишь.

Что ценно в спектакле Яновской - сочувствовать Мочалкину хочется, но считать его безвинной жертвой не получается, у меня, по крайней мере, не получилось, несмотря даже ни на искусственно привнесенное в исходный текст многократное напоминание о другом СЛОНе, Соловецком лагере особого назначения, которое звучит (на фонограмме, записанной лично Генриеттой Наумовной) в качестве эпиграфа и далее повторяется постоянно на протяжении двух актов; невзирая на как бы пронзительный, при том что, положа руку на сердце, довольно предсказуемый финал с выстрелом из незаряженной берданки (впрочем, Гурьяныч и его жена падают "расстрелянные", чтоб тут же привстать с вопросом - то есть не до полной гибели всерьез, мученичество их вполне "балаганное"). Все-таки ясно как белый день - дай вот этому гурьяну, "со слоном", возможность реализовать его мечты - и мало не покажется, неизвестно еще, какая перспектива страшнее, та, что наступила вскоре (и стреляли-то больше не подсекальниковых и мочалкиных, а тех, что их обличал, что характерно!), или та, о которой Мочалкин грезит, опрокидывая "для мечтательности" одну кружку самогона за другой.

Общаясь после премьеры с Гинкасом, я имел возможность Каме Мироновичу сказать, что в вильнюсском музее Холокоста, где о самом Гинкасе сотрудники, признаться, мало что слыхали, на почетном месте выставлены заламинированные страницы книги воспоминания Миронаса Гинкаса о каунасском гетто - в ответ Гинкас мне рассказал историю еще более удивительную, о которой и сам он узнал сравнительно недавно: родной дедушка Гинкаса по матери в 20-е годы написал на идиш утопию, опубликованную в Харькове, а позднее переведенную на английский (факт в книгу интервью Гинкаса и Яновской "Что это было" не вошел, потому что издание вышло раньше). О литературных достоинствах опуса своего деда Кама Миронович и сам судить не может, не зная языка, но тут важно другое: 1920-е - время утопий, а отнюдь не антиутопий, и невозможно, неправильно этот факт игнорировать, обращаясь из дня сегодняшнего что к прозаическим шедеврам или драматургическим "нешедеврам" Андрея Платонова, что к авторам попроще, но той же эпохи и в тех же категориях мыслившим. Обвиненные позже в "антисоветчине", они не были сознательными "антисоветчиками", не были и "пророками"; они были, каждый на своем художественном уровне, честными летописцами, и при этом до поры пользуясь относительной творческой свободой, не подстраивались под идеологические клише, да и сами клише еще находились в процессе кристаллизации (вот почему сваливать в одно конец 1920-х и середину 1930-х нельзя).

Жанр антиутопии в его современном понимании, допустим, ведет свой отсчет от "Мы" Замятина, а это 1920 год - в 1931-м Замятин навсегда выехал СССР, но дожив в Париже, не отказывался от советского гражданства. На самом деле можно и глубже закопаться, припомнить "Республику Южного креста" Брюсова и дальше идти по векам, однако канон жанра антиутопии в ее актуальном восприятии, первоначально как именно "антисоветский", в 20-30е только-только формируется: "О дивный новый мир", "Слепящая тьма", "1984" - и еще позднее распространился широко, когда "левые" не без подсказок из Москвы быстро оседлали эту против них направленную тенденцию, антиутопия стала "гуманистической", то бишь антибуржуазной, целящейся в капитализм, общество потребления; пошли косяком все эти "брэдбери". Но вот хотя бы даже Станислав Лем, его "Солярис", "Магелланово облако" - это утопии или антиутопии? Вообще советская фантастика 1960-80-х, фантастика соцлагеря, этот бесконечно растиражированный "стругацкий" мир - он "анти-" или как, ведь вполне официально существовал "под прикрытием" "гуманизма" и "антибуржуазности"?!

Тем не менее на практике спектакли по советским пьесам и прозе 1920-х годов сегодня - способствуют тому и заложенные в них наиболее серьезными авторами протиоречия эпохи - последовательно, настойчиво стараются переосмыслить материал как анти-утопию через призму позднейшего исторического и художественного опыта; увидеть в нем пророчество, предупреждение, скепсис и страх - а не мечту, не веру. Вот и Семен Семеныч Подсекальников у Сергея Женовача в "Самоубийце" оказывается на свой лад неожиданно симпатичным "маленьким человеком", от которого все чего-то хотят, а он хочет просто жить потихоньку и ночами ливерную колбасу кушать:

Так же и Гурьян Гурьяныч Мочалкин в спектакле Генриетты Яновской всего-то размечтался попользоваться находкой (не краденым, не аферами добытым, как, например, еще один ставший с годами кумиром "анти-герой" того времени Остап Бендер, но всего лишь обнаруженным на дне колодца золотом), не причиняя вреда окружающим - а тем подставил под сомнение идеологические, да и экономические основы нового мира, за что должен понести ответственность: незаряженная берданка, попавшая в руки "идейному" сыну Мочалкиных, к финалу спектакля Яновской стреляет в Гурьян Гурьяныча и в его жену. Они, впрочем, после выстрела еще приподнимутся и удивятся случившемуся, чтоб упасть снова, уже окончательно - фарс Яновская не переводит бесповоротно в трагедию, ловко балансируя на грани.

Без актера Тараньжина трудно представить многие спектакли Гинкаса, от "Счастливого принца" до "По дороге в...", но столь значительной и сложной роли, как Мочалкин, Александр Тараньжин на моей памяти не получал, и фантастически ее проводит от балаганно-карикатурной игры к трагическому пафосу, нигде не впадая в пошлость, риск чего сохраняется на протяжении всего спектакля. Арина Нестерова (жена Мочалкина), София Сливина (дочь) и другие - все на высоте; очень смешон голова колхоза Курицын в исполнении Игоря Балалаева (из всех щелей высовывается, соглядатай; он же нередко проговаривает вслух ремарки для усиления "эффектна остранения", хотя в последние годы этот прием используется слишком уж часто); а появляющегося из печки во втором акте попа Лукьяна, желающего продать душу черту (по примеру Мочалкина, как он полагает), я не сразу узнал, при том что показался он мне знакомым - потом дошло, это ж Сергей Аронин! Режиссерские его работы я до сих пор оценивал невысоко (но не видел до сих пор поставленного им в МТЮЗе "Улетающего Монахова" по А.Битову), а как актер, хоть я наблюдаю за ним еще с ГИТИСа, Аронин в "Слоне" своим отцом Лукьяном просто меня поразил, и если в образе, созданном Тараньжиным, фарсовое начало трансформируется в драматическое, достигая трагизма к середине 2-го акта, постепенно, то в роли, сыгранной Арониным, комическое и трагическое сосуществуют одновременно: что предстоит Гурьяну, отец Лукьян уже прошел в гражданскую, "пережил революцию", но последствия для его психики и мировоззрения оказались едва ли не более катастрофическими, чем для семьи Мочалкиных - попытка присвоить золотого слона.

Разумеется, ни в какую Америку, тем более на Юпитер, не улетит Мочалкин - пускай и качественный "держабель" изготовил под прицелом берданки его ученый сын Митя (Антон Коршунов). Притянет обратно Мочалкина земля - колхозная, советская, это по пьесе, а по спектаклю, да и по жизни... В колхозах ли (о которых нынче и не вспоминают...) источник зла, в советской ли (и она тоже сгинула...) власти? Яновская, кажется, "Слоном" возвращается мысленно к своим давним работам 1980-х годов - к "Собачьему сердцу", где (об этом есть очень интересные размышления в книге "Что это было") наибольшее сочувствие вызывал у нее не Преображенский и даже не ставший жертвой профессорских экспериментов Шариков, но фанатично уверовавший в новый мир Швондер; а особенно к спектаклю "Гуд-бай, Америка!" по "Мистеру Твистеру" Маршака, где прекраснодушные интуристы попадали в сталинский ад, умело притворившийся земным раем. С той разницей, что персонажи, заимствованные из сатиры Маршака, добровольно прибыли в СССР из Америки, а герой "Слона" попробовал из СССР в Америку, а хорошо бы и куда подальше отсюда, улететь... Но вот это как раз - утопия: Россия - родина слонов, но Гурьяныч верит в чудеса, Гурьяныч едет в небеса... и в итоге валяется подстреленный вместе с женой.

… о нас, а золотой слон — миф, которым мы живем

Злободневная комедия-анекдот «Слон», написанная драматургом Александром Копковым в начале 30-х годов и представленная детским эстрадным театром «Мальчишки и девчонки», сочетает в себе простой сюжет, юмор и злободневность, рассказывая о том, как у колхозника Мочалкина (Андрей Любомиров) появилась мечта разбогатеть, и он вдруг пропал. Отчасти виной тому стал старший шибко ученый сынок Гурьяна Митрей (Максим Иванов), который подсунул батьке буржуазную книжку. Сделал он это, чтоб родитель возненавидел проклятых буржуинов, а отец узрел иное: как, имея деньги, можно развлекаться.

Семья Гурьяна, колхозники, гадают, куда он мог деться. Жена Марфа (Ангелина Бирюкова) видела только, как отец семейства бежал в штиблетах по грядкам к Волге.

— Живым найдем — взгреем, а мертвым — как партийца похороним! — жестко высказывается председатель колхоза Иван Давыдович (Артем Чижов), озабоченный тем, как пройдет уборочная.

И вот Гурьян объявляется, а за пазухой у него — золотой слон. В семье переполох: как же с ним быть? Сын Митрей предлагает сдать в милицию, старшая дочь (Елизавета Куракина), засидевшаяся в невестах — выколупать хоть один бриллиантовый глазик и сшить наряд. О находке становится известно всей деревне.

— Мы в колхозе все родня, значит, богатеть надо вместе! — таков вердикт общественности.

Усаживая гостей за стол с угощениями и прошлогодним квасом, хозяева надеются, что те забудут, зачем пришли. Гурьян рассказывает о находке, о том, что хотел ее отдать в банк, но голос внутри шептал «зарой в землю».

— Не воскрешай в колхозниках кулаков, — советует ему сын.

— Отдам в колхоз, а какой мне почет? — восклицает Гурьян.

— Памятник на могиле поставим, на балалайке тебе Семен Егорович Цаплин (Егор Дрожжин) сыграет!

Это партийца не устраивает, и гостей выгоняют прочь.

Прежде чем уйти, с криками: «Ну не с пустыми же руками бежать?!», они устраивают в избе Мочалкиных обыск, хватают что попадается под руки.

Чуть позже через дымоход в их дом попадает отец Лукьян (Степан Жданов). Узнав, что черт хотел купить душу Гурьяна за миллион, он готов продать свою и восклицает:

— Мильен?! Мне не даст, я свою поповскую поганую душу знаю! А капитал мужикам не отдавай, они при деньгах Бога вообще забудут. Давай лучше церковь построим!

В раздумьях, как быть, Гурьян готов удавиться, нежели «отдать слона без эффекта».

— Люди живут на одной земле, а счастье разное. Для кого-то слон — счастье, а мне — хоть помирай! — сетует он.

Решение приходит неожиданно: построить дирижабль и улететь туда, где нет кризиса, например, на Юпитер или в Америку, там точно никто не помешает стать буржуем мистером Купером.

Улететь на воздушном шаре к лучшей жизни ничуть не против и поп.

Но планам вступивших в сговор товарищей сбыться не суждено. Слон оказывается в руках председателя Ивана Давыдовича, который намерен отломить на нужды колхоза хотя бы хвост. А семье Гурьяна придется держать слово перед народным судом.

— Отстоим суд и заживем хорошо, — успокаивает он семью.

И в этот момент стреляет незаряженная берданка, которой то и дело пугали друг друга близкие люди.

— На грех и палка выстреливает, — вздыхает в финале спектакля Марфа…

Продолжительное время пьеса «Слон» была запрещена «за клевету на советскую действительность». Ее автор попал в опалу и был репрессирован. В июле 1941 года Александр Копков ушёл на фронт и в сентябре 1942 года погиб. В театральной среде интерес к творчеству Копкова (он успел написать всего две пьесы, вторая — «Царь Потап») возобновился только на рубеже веков.

Для старшей группы театрального коллектива «Мальчишки и девчонки» (Андрея Любомирова, Ангелины Бирюковой, Максима Иванова, Елизаветы Куракиной, Артема Чижова, Елизаветы Полынской, Степана Жданова, Егора Дрожжина, Виктории Яковлевой, Алины
Николаевой, Анастасии Гусаковой, Артема Пирожок) спектакль «Слон» стал выпускным. Каждый из юных актеров сыграл в ДЭТ много ярких запоминающихся ролей. Вот что говорят сами ребята.

Егор Дрожжин:

— Для меня за все годы в ДЭТ самая запоминающаяся роль — Макхита в спектакле «Трёхгрошёвая опера». Она позволила ощутить себя другим человеком. У этого героя иной, чем у меня, характер, другое поведение, он руководствуется иными принципами. Эта разница увлекает. И примерять на себя роль высокого уровня, пожалуй, самая тяжёлая для актёра работа. А вживаться в роли мне помогали просмотры кинофильмов, фотографий предлагаемой эпохи, конечно, актёры, играющие вместе со мной на площадке, огромная энергия нашего режиссёра. Ольга Анатольевна Кресницкая умеет объединить единым творческим делом, и каждый из нас становится частью коллективного процесса, в котором мы «подвязаны» друг под друга, и подвести коллектив не имеем права.

Андрей Любомиров:

— Точное количество сыгранных ролей я вряд ли могу назвать. Поначалу были второстепенные, потом становились все значительнее. В начале пути мне было трудно из-за необщительности. По мере занятий и общения с ребятами я влился в коллектив и стал частью ДЭТ. К выпуску мне доверили главную роль Гурьяна Мочалкина в пьесе «Слон», чему я очень рад. Мой персонаж — обладатель пороков: скупость, хвастовство, трусость.

Вживаться в роль порой было непросто. Помогала Ольга Анатольевна, направляя меня. Если бы представилась возможность, я бы хотел переиграть все свои роли заново, чтобы сыграть их еще лучше. Все годы в ДЭТ — замечательные, плодотворные, полные радости и новых эмоций. Жаль, что занятия подошли к концу. 15 апреля у нас выпускной вечер.

Елизавета Куракина:

— Театральная жизнь ДЭТа — захватывающая, напряженная работа над ролью, над собой. Мне очень запомнилась роль Полли в «Трехгрошёвой опере». Во-первых, это была моя первая главная роль, во-вторых, эта девушка была близка мне по духу. Но как бы ни был герой тебе близок, всякий раз все мы проделывали огромную работу. А особенно — наша наставница Ольга Анатольевна. За годы в ДЭТ было всякое, но как должно, четче вспоминаются только положительные моменты, которые добавляли много ярких красок в мое детство и юность. Знания, которые нам передала Ольга Анатольевна, помогут обязательно. Спектакль — жизнь со стороны. Участие в постановках помогает вынести уроки для реальной жизни. Мы — актеры ДЭТа, одна семья.

Ангелина Бирюкова:

— За 12 лет Дворец культуры стал для меня вторым домом, а Ольга Анатольевна — второй мамой. За эти годы была масса прекрасных моментов, за спиной очень много сыгранных ролей. Самая запоминающаяся?.. Наверное, роль Марфы. В спектакле «Слон» я впервые играла главную роль. Она далась мне не очень сложно, потому что я давно мечтала сыграть именно такую роль. Этот спектакль запомнится на всю жизнь, ведь он — последний. Учиться в сферу театра и кино я не пойду.

Руководитель детского эстрадного театра «Мальчишки и девчонки» Ольга Кресницкая:

— Репертуар мы всегда подбираем на имеющийся актёрский состав, буквально по количеству актеров. И, конечно же, по их знаниям, умениям и творческому опыту. Главное, это все сплотить. Подмечено, что в процессе творчества ребята дружнее, нежели порой в обычном общении. Каждый из них индивидуален. Я люблю индивидуальность, непохожесть в людях, поэтому «затачиваю» их творческий почерк.

В 30-40-е годы прошлого столетия автор пьесы «Слон» был запрещён, на этот факт стоило обратить внимание. Сложно играть то, что не вмещалось в общепринятые рамки, но эти рамки — крепкие и жёсткие, со знаком качества, как говорится. И они до сих пор присутствуют в жизни многих людей. А «Слон» — это фактически протест, который не стал счастьем и дорогой к исполнению мечты. И жизнь главного героя должна бы вернуться в правильное русло…

Комедию играть сложно. Для ребят это ещё одна ступень в мастерстве и творчестве. Они справились с задачей, чем очень меня порадовали. Это прекрасно, что у них есть стремление и желание радовать других.

Примечание редакции . Премьера «Слона» прошла на «ура». Спектакль не мог не получиться, потому что юные актеры создавали своего рода «подарок в коллекцию слонов», которую собирает их руководитель. (В коллекции Ольги Анатольевны более тысячи слонов из самых разных материалов и уголков света).

Удачи вам, наши дети!

Пусть все ваши смелые планы воплощаются!

В среду театр драмы им. Ломоносова представил предпоказ спектакля «Слон» по пьесе драматурга Александра Копкова, который написал её в 1932 году. Автор так и не увидел её на сцене - пьеса сразу была запрещена. Александр Андреевич ушёл на фронт в июле 1941 года, в сентябре 1942 года он погиб.

Цензоры сочли «Слон» антиколлективисткой пьесой, воспевающей золотого тельца. Пьеса о богатстве, свалившемся, как снег на голову, становится снова актуальной.

Начинается генеральный прогон с участием зрителей. Главный режиссёр театра Андрей Тимошенко предупреждает: «Могу остановить в любой момент и сделать замечание артистам». Но ни разу не останавливает действие. Хотя уже за первые пять минут спектакля исписывает целый лист. Через два часа в руках режиссёра толстая пачка бумаги с замечаниями.

«Премьера - это не приговор спектаклю. Мы всё время что-то улучшаем. Спектакль делается крупными мазками. Потом начинаешь уже прорезать какие-то нюансы, добавлять что-то вкусное. Как только замечания кончатся - спектакль можно списывать», - рассказывает Тимошенко уже после предпоказа.

Пьеса «Слон», без сомнений, о мечте каждого из нас, о том, что все мы хотим нормально или даже богато жить и при этом ничего не делать.

«Это желание у нас в крови. Я спрашиваю: поднимите руки, кто из вас не хочет жить «на халяву»? Несколько человек не поднимают. Но это не честно. Мы все хотим ничего не делать. Кто-то руководствуется нравственными законами, кто-то религиозными, но, тем не менее, природа человека где-то да выстреливает: хочется ничего не делать и всё иметь», - считает главный режиссёр.

Тимошенко отмечает, что в спектакле нет глумления над советской властью, все острые моменты стоит воспринимать как нормальный юмор. И, чуть задумавшись, наш собеседник возвращается к автору, сожалея, что он написал так мало в своей жизни.

«Я считаю, что Александр Копков - великий драматург. Случилось так, что он написал одну пьесу. Если бы он сделал что-то ещё, это было бы так же гениально», - делится Тимошенко.

По данным Wikipedia, Копков всё же написал две пьесы «Слон» и «Царь Потап». Обе они были запрещены.

Премьера спектакля состоится сегодня, в 18.30.

Большой драматический театр имени Качалова возвращается в Казань. И везут свой спектакль «Золотой слон» которым покорили сердца россиян и оставили свой след в культурном слое Сочи. А вот как увидел это действо корреспондент портала «Первый казанский».

Большой драматический театр имени Качалова возвращается в Казань. И везут свой спектакль «Золотой слон» которым покорили сердца россиян и оставили свой след в культурном слое Сочи. А вот как увидел это действо корреспондент портала «Первый казанский».

Сценарий для строителей колхозов

О времени беспощадного раскулачивания и коллективизации написано и сказано немало, но повторенье, как известно, мать всех неучей. В одном из дремучих колхозов тридевятого района стряслась беда: пропал партийный товарищ по фамилии Мочалкин. Ушёл ночью за ограду родного аула и только в дремучем лесу его и видели. А заложила беглеца его собственная жена. Пока всем колхозом решали да думали, что с паршивцем делать, и где его искать, когда людей и так не хватает даже на срочный сбор урожая, обще деревенский дезертир внезапно объявился. Да не один, а с миллионом в подмышке. Домашние так обрадовались явлению отца в собственный дом, что чуть на радостях не задушили, да и не застрелили ненароком. Стал Гурьян Мочалкин своим домочадцам рассказывать, как отыскал пещеру с сокровищами Стеньки Разина, а в самом тёмном углу стоял огромный золотой слон с глазами из драгкамней. Про находку царскую негаданно прознали корыстные соседи и раструбили о золоте-брильянтах на всю Ивановскую. Разгневанное коллегиальное собрание не заставило себя долго ждать. Собравшись в стаю и прихватив для устрашения баян и транспаранты типа «Серп и молот», недовольные товарищи направились к дому новоявленного миллионера – раскулачивать. Гурьян не лыком шит, не пьян, быстро смекнул что к чему. Надёжно спрятав сокровище средневековых предков, велел печь топить, да пожарче, чтобы заняться в домашне-избовых условиях изготовлением подделки золотого народно-колхозного достояния. Но как ни старался Мочалкин, обман его вскрыли. Негодовал народ ибо лишили его народной халявы. И решил тогда деревенский «Рокфеллер» бежать, точнее, лететь под покровом ночи со своим золотым питомцем, пока обделённые односельчане, осерчав, не превратили его в корм для местных хрюшек. Соорудив, опять же в домашних условиях, пароплан, типа воздушный шар, отправился Гурьян со своим скарбом из злата на далёкую планету Нептун, от колхозных преследований прятаться. И всё бы хорошо, ведь вознёсся хитрец над крышами да далеко не улетел. Потянуло его внезапно обратно на землю из заветной парящей корзины. Шагнул он наружу, да и полетел вниз, но уже без слона. Елефант драгоценный махнул хоботом и скрылся за облаками, а Мочалкин приземлился аккурат в навозную кучу, проломив в полёте свинарник, убив колхозного борова, а свиноматку оставив досрочно вдовой и навечно заикой. Чудом остался цел, но пока с землёй здоровался, надумал пчёл себе завести, чтобы семью кормить и мёдом в городе по выходным спекулировать. Вот такой он, советский предприниматель, уже не миллионер, но Гурьян Гурьянович Мочалкин.

А тем временем в зрительном зале

С начала спектакля царил тихий ужас. При виде активно развивающейся на сцене советской тематики зрители крайне насторожено ждали продолжения пугающей перспективы ещё одной «Бабы Шанель». Костюмы чем-то напоминали эскизы нарядов «Трёхгрошовой оперы», но с большим налётом кожно-мехового стимпанка. Обстановка значительно разрядилась с появлением «Остапа» Мочалкина в бесподобном исполнении Михаила Галицкого (я до сих пор удивляюсь, почему он только Народный РТ, а не РФ – несправедливо). Товарищ артист прямо скажем, спас положение! Но на этом приключения по сказке не закончились. Старший сын Мочалкина в институтах ученый и за правое дело борющийся. При чём, до такой степени, что готов выдать народу своего предприимчивого отца со всеми потрохами. Эдакий великовозрастный Павлик Морозов. Но порция тумаков от Гурьяна быстро ставит мозги на место. Младший сын напротив, родителя чтит, любит и во всём беспрекословно слушается не задумываясь. Точнее, ему просто нечем думать, так как фонарик из одного уха через другое просвечивает. Дочь грезит замужеством и новыми ботами. При чём не до конца понятно, что же ей милее. Исходя из сюжета, становится ясно, что вторые. Супруга Мочалкина уровнем IQ тоже не блещет, но это никак не мешает любить своего непутёвого семьянина и радеть за него. Жители деревни – обнаглевшая и озверевшая толпа, ленивая и жадная до чужого добра задаром. Очень удобно устроились на том, что у кого имеется, то непременно общее. А работают пусть негры в банановой роще не плантациях Америки, а у нас тут колхоз великих бездельников.

Вердикт

Пьеса получилась очень живой, лёгкой и непредсказуемой, повествующая о том, что если у человека есть голова на плечах и хоть какая-то доля смекалки, то он нигде не пропадёт: хоть на Юпитере, хоть в заморской Америке. В итоге, зал аплодировал стоя, но занавес всё никак не опускали. Не хотели прощаться актёры со зрителем. Ибо увидеться на старом месте в новой обстановке им предстоит только в следующем году. А сейчас уже всё, театр закрыт на ремонт, спектакля не будет, труппа уехала на гастроли.

Факты:

1) Пьеса Александра Копкова «Слон», написанная в 1932 году, практически в одно время с книгами Ильфа и Петрова, по непонятным причинам является редко показываемым театральным произведением.

2) Казанский академический русский большой драматический театр им.В.И.Качалова был основан в 1791 году, как публичный театра, дававший регулярные представления на арендованных площадках. В 1802 году строится деревянное здание для театра, а в 1849-1852 гг. у Качаловского уже появляется постоянное каменное здание.